Ваше любимое стихотворение

Сабж

Какое ваше любимое стихотворение?

Мои:

Спойлер: "Письмо к женщине"

 

Вы помните,

Вы все, конечно, помните,

Как я стоял,

Приблизившись к стене,

Взволнованно ходили вы по комнате

И что-то резкое

В лицо бросали мне.

Вы говорили:

Нам пора расстаться,

Что вас измучила

Моя шальная жизнь,

Что вам пора за дело приниматься,

А мой удел -

Катиться дальше, вниз.

Любимая!

Меня вы не любили.

Не знали вы, что в сонмище людском

Я был, как лошадь, загнанная в мыле,

Пришпоренная смелым ездоком.

Не знали вы,

Что я в сплошном дыму,

В развороченном бурей быте

С того и мучаюсь, что не пойму -

Куда несет нас рок событий.

Лицом к лицу

Лица не увидать.

Большое видится на расстоянье.

Когда кипит морская гладь,

Корабль в плачевном состоянье.

Земля - корабль!

Но кто-то вдруг

За новой жизнью, новой славой

В прямую гущу бурь и вьюг

Ее направил величаво.

Ну кто ж из нас на палубе большой

Не падал, не блевал и не ругался?

Их мало, с опытной душой,

Кто крепким в качке оставался.

Тогда и я

Под дикий шум,

Но зрело знающий работу,

Спустился в корабельный трюм,

Чтоб не смотреть людскую рвоту.

Тот трюм был -

Русским кабаком.

И я склонился над стаканом,

Чтоб, не страдая ни о ком,

Себя сгубить

В угаре пьяном.

Любимая!

Я мучил вас,

У вас была тоска

В глазах усталых:

Что я пред вами напоказ

Себя растрачивал в скандалах.

Но вы не знали,

Что в сплошном дыму,

В развороченном бурей быте

С того и мучаюсь,

Что не пойму,

Куда несет нас рок событий...

. . . . . . . . . . . . . . .

Теперь года прошли,

Я в возрасте ином.

И чувствую и мыслю по-иному.

И говорю за праздничным вином:

Хвала и слава рулевому!

Сегодня я

В ударе нежных чувств.

Я вспомнил вашу грустную усталость.

И вот теперь

Я сообщить вам мчусь,

Каков я был

И что со мною сталось!

Любимая!

Сказать приятно мне:

Я избежал паденья с кручи.

Теперь в Советской стороне

Я самый яростный попутчик.

Я стал не тем,

Кем был тогда.

Не мучил бы я вас,

Как это было раньше.

За знамя вольности

И светлого труда

Готов идти хоть до Ла-Манша.

Простите мне...

Я знаю: вы не та -

Живете вы

С серьезным, умным мужем;

Что не нужна вам наша маета,

И сам я вам

Ни капельки не нужен.

Живите так,

Как вас ведет звезда,

Под кущей обновленной сени.

С приветствием,

Вас помнящий всегда

Знакомый ваш

Сергей Есенин.

 

Спойлер: "Лиличка"

 

Дым табачный воздух выел.

Комната -

глава в крученыховском аде.

Вспомни -

за этим окном

впервые

руки твои, исступленный, гладил.

Сегодня сидишь вот,

сердце в железе.

День еще -

выгонишь,

можешь быть, изругав.

В мутной передней долго не влезет

сломанная дрожью рука в рукав.

Выбегу,

тело в улицу брошу я.

Дикий,

обезумлюсь,

отчаяньем иссечась.

Не надо этого,

дорогая,

хорошая,

дай простимся сейчас.

Все равно

любовь моя -

тяжкая гиря ведь -

висит на тебе,

куда ни бежала б.

Дай в последнем крике выреветь

горечь обиженных жалоб.

Если быка трудом уморят -

он уйдет,

разляжется в холодных водах.

Кроме любви твоей,

мне

нету моря,

а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.

Захочет покоя уставший слон -

царственный ляжет в опожаренном песке.

Кроме любви твоей,

мне

нету солнца,

а я и не знаю, где ты и с кем.

Если б так поэта измучила,

он

любимую на деньги б и славу выменял,

а мне

ни один не радостен звон,

кроме звона твоего любимого имени.

И в пролет не брошусь,

и не выпью яда,

и курок не смогу над виском нажать.

Надо мною,

кроме твоего взгляда,

не властно лезвие ни одного ножа.

Завтра забудешь,

что тебя короновал,

что душу цветущую любовью выжег,

и суетных дней взметенный карнавал

растреплет страницы моих книжек...

Слов моих сухие листья ли

заставят остановиться,

жадно дыша?

Дай хоть

последней нежностью выстелить

твой уходящий шаг. 

У Солеварни Папич стримит;

“Помойка Два” на стриме том:

И днем и ночью Лучший В Мире

Все ходит в Доту Врайз Кингом;

Идет в хардлайн - и рейдж заводит,

На изи - рофлы говорит.

Там чудеса: там Дефрель бродит,

Сфом в Миде он стоит;

Там на габеновских дорожках

Следы невиданных тварын;

Тиммейты там на курьих ножках

Луз с нулевой и геймруин;

Там лес и мид фидфестом полны;

Там на хардлайн был пикнут клокверк.....

Спойлер:

автор EvilKnight, посвященно Цаль Виталию Богдановичу 

Спойлер: "Евгений Евтушенко "

Зашумит ли клеверное поле

 

Зашумит ли клеверное поле,

заскрипят ли сосны на ветру,

я замру, прислушаюсь и вспомню,

что и я когда-нибудь умру.

Но на крыше возле водостока

встанет мальчик с голубем тугим,

и пойму, что умереть — жестоко

и к себе, и, главное, к другим.

Чувства жизни нет без чувства смерти.

Мы уйдем не как в песок вода,

но живые, те, что мертвых сменят,

не заменят мертвых никогда.

Кое-что я в жизни этой понял,—

значит, я недаром битым был.

Я забыл, казалось, все, что помнил,

но запомнил все, что я забыл.

Понял я, что в детстве снег пушистей,

зеленее в юности холмы,

понял я, что в жизни столько жизней,

сколько раз любили в жизни мы.

Понял я, что тайно был причастен

к стольким людям сразу всех времен.

Понял я, что человек несчастен,

потому что счастья ищет он.

В счастье есть порой такая тупость.

Счастье смотрит пусто и легко.

Горе смотрит, горестно потупясь,

потому и видит глубоко.

Счастье — словно взгляд из самолета.

Горе видит землю без прикрас.

В счастье есть предательское что-то —

горе человека не предаст.

Счастлив был и я неосторожно,

слава богу — счастье не сбылось.

Я хотел того, что невозможно.

Хорошо, что мне не удалось.

Я люблю вас, люди-человеки,

и стремленье к счастью вам прощу.

Я теперь счастливым стал навеки,

потому что счастья не ищу.

Мне бы — только клевера сладинку

на губах застывших уберечь.

Мне бы — только малую слабинку —

все-таки совсем не умереть.

 

Roses are red.

Violets are blue.

God made us beautiful

What happend to you.

Юноша бледный со взором горящим,

Ныне даю я тебе три завета:

Первый прими: не живи настоящим,

Только грядущее - область поэта.

Помни второй: никому не сочувствуй,

Сам же себя полюби беспредельно.

Третий храни: поклоняйся искусству,

Только ему, безраздумно, бесцельно.

Юноша бледный со взором смущенным!

Если ты примешь моих три завета,

Молча паду я бойцом побежденным,

Зная, что в мире оставлю поэта.

Я Ишакин Даунил

Мид отжал и катку слил

Тима по кд в говне

Но проблема не во мне 

 

Спойлер: "Эдгар Аллан По - "Ворон""

Как-то в полночь, в час угрюмый, утомившись от раздумий,

Задремал я над страницей фолианта одного,

И очнулся вдруг от звука, будто кто-то вдруг застукал,

Будто глухо так застукал в двери дома моего.

"Гость, - сказал я, - там стучится в двери дома моего,

Гость - и больше ничего".

 

Ах, я вспоминаю ясно, был тогда декабрь ненастный,

И от каждой вспышки красной тень скользила на ковер.

Ждал я дня из мрачной дали, тщетно ждал, чтоб книги дали

Облегченье от печали по утраченной Линор,

По святой, что там, в Эдеме, ангелы зовут Линор, -

Безыменной здесь с тех пор.

 

Шелковый тревожный шорох в пурпурных портьерах, шторах

Полонил, наполнил смутным ужасом меня всего,

И, чтоб сердцу легче стало, встав, я повторил устало:

"Это гость лишь запоздалый у порога моего,

Гость какой-то запоздалый у порога моего,

Гость - и больше ничего".

 

И, оправясь от испуга, гостя встретил я, как друга.

"Извините, сэр иль леди, - я приветствовал его, -

Задремал я здесь от скуки, и так тихи были звуки,

Так неслышны ваши стуки в двери дома моего,

Что я вас едва услышал", - дверь открыл я: никого,

Тьма - и больше ничего.

 

Тьмой полночной окруженный, так стоял я, погруженный

В грезы, что еще не снились никому до этих пор;

Тщетно ждал я так, однако тьма мне не давала знака,

Слово лишь одно из мрака донеслось ко мне: "Линор!"

Это я шепнул, и эхо прошептало мне: "Линор!"

Прошептало, как укор.

В скорби жгучей о потере я захлопнул плотно двери

И услышал стук такой же, но отчетливей того.

"Это тот же стук недавний, - я сказал, - в окно за ставней,

Ветер воет неспроста в ней у окошка моего,

Это ветер стукнул ставней у окошка моего, -

Ветер - больше ничего".

 

Только приоткрыл я ставни - вышел Ворон стародавний,

Шумно оправляя траур оперенья своего;

Без поклона, важно, гордо, выступил он чинно, твердо;

С видом леди или лорда у порога моего,

Над дверьми на бюст Паллады у порога моего

Сел - и больше ничего.

 

И, очнувшись от печали, улыбнулся я вначале,

Видя важность черной птицы, чопорный ее задор,

Я сказал: "Твой вид задорен, твой хохол облезлый черен,

О зловещий древний Ворон, там, где мрак Плутон простер,

Как ты гордо назывался там, где мрак Плутон простер?"

Каркнул Ворон: "Nevermore".

 

Выкрик птицы неуклюжей на меня повеял стужей,

Хоть ответ ее без смысла, невпопад, был явный вздор;

Ведь должны все согласиться, вряд ли может так случиться,

Чтобы в полночь села птица, вылетевши из-за штор,

Вдруг на бюст над дверью села, вылетевши из-за штор,

Птица с кличкой "Nevermore".

 

Ворон же сидел на бюсте, словно этим словом грусти

Душу всю свою излил он навсегда в ночной простор.

Он сидел, свой клюв сомкнувши, ни пером не шелохнувши,

И шептал я, вдруг вздохнувши: "Как друзья с недавних пор,

Завтра он меня покинет, как надежды с этих пор".

Каркнул Ворон: "Nevermore".

 

При ответе столь удачном вздрогнул я в затишьи мрачном,

И сказал я: "Несомненно, затвердил он с давних пор,

Перенял он это слово от хозяина такого,

Кто под гнетом рока злого слышал, словно приговор,

Похоронный звон надежды и свой смертный приговор

Слышал в этом "Nevermore".

 

И с улыбкой, как вначале, я, очнувшись от печали,

Кресло к Ворону подвинул, глядя на него в упор,

Сел на бархате лиловом в размышлении суровом,

Что хотел сказать тем словом Ворон, вещий с давних пор,

Что пророчил мне угрюмо Ворон, вещий с давних пор,

Хриплым карком: "Nevermore".

 

Так, в полудремоте краткой, размышляя над загадкой,

Чувствуя, как Ворон в сердце мне вонзал горящий взор,

Тусклой люстрой освещенный, головою утомленной

Я хотел склониться, сонный, на подушку на узор,

Ах, она здесь не склонится на подушку на узор

Никогда, о nevermore!

 

Мне казалось, что незримо заструились клубы дыма

И ступили серафимы в фимиаме на ковер.

Я воскликнул: "О несчастный, это Бог от муки страстной

Шлет непентес - исцеленье от любви твоей к Линор!

Пей непентес, пей забвенье и забудь свою Линор!"

Каркнул Ворон: "Nevermore!"

 

Я воскликнул: "Ворон вещий! Птица ты иль дух зловещий!

Дьявол ли тебя направил, буря ль из подземных нор

Занесла тебя под крышу, где я древний Ужас слышу,

Мне скажи, дано ль мне свыше там, у Галаадских гор,

Обрести бальзам от муки, там, у Галаадских гор?"

Каркнул Ворон: "Nevermore!"

 

Я воскликнул: "Ворон вещий! Птица ты иль дух зловещий!

Если только Бог над нами свод небесный распростер,

Мне скажи: душа, что бремя скорби здесь несет со всеми,

Там обнимет ли, в Эдеме, лучезарную Линор -

Ту святую, что в Эдеме ангелы зовут Линор?"

Каркнул Ворон: "Nevermore!"

 

"Это знак, чтоб ты оставил дом мой, птица или дьявол! -

Я, вскочив, воскликнул: - С бурей уносись в ночной простор,

Не оставив здесь, однако, черного пера, как знака

Лжи, что ты принес из мрака! С бюста траурный убор

Скинь и клюв твой вынь из сердца! Прочь лети в ночной простор!"

Каркнул Ворон: "Nevermore!"

 

И сидит, сидит над дверью Ворон, оправляя перья,

С бюста бледного Паллады не слетает с этих пор;

Он глядит в недвижном взлете, словно демон тьмы в дремоте,

И под люстрой, в позолоте, на полу, он тень простер,

И душой из этой тени не взлечу я с этих пор.

Никогда, о, nevermore! 

Спойлер: "бесы"

Мчатся тучи, вьются тучи;

Невидимкою луна

Освещает снег летучий;

Мутно небо, ночь мутна.

Еду, еду в чистом поле;

Колокольчик дин-дин-дин...

Страшно, страшно поневоле

Средь неведомых равнин!

«Эй, пошел, ямщик!..» — «Нет мочи:

Коням, барин, тяжело;

Вьюга мне слипает очи;

Все дороги занесло;

Хоть убей, следа не видно;

Сбились мы. Что делать нам!

В поле бес нас водит, видно,

Да кружит по сторонам.

Посмотри: вон, вон играет,

Дует, плюет на меня;

Вон — теперь в овраг толкает

Одичалого коня;

Там верстою небывалой

Он торчал передо мной;

Там сверкнул он искрой малой

И пропал во тьме пустой».

297

Мчатся тучи, вьются тучи;

Невидимкою луна

Освещает снег летучий;

Мутно небо, ночь мутна.

Сил нам нет кружиться доле;

Колокольчик вдруг умолк;

Кони стали... «Что там в поле?» —

«Кто их знает? пень иль волк?»

Вьюга злится, вьюга плачет;

Кони чуткие храпят;

Вот уж он далече скачет;

Лишь глаза во мгле горят;

Кони снова понеслися;

Колокольчик дин-дин-дин...

Вижу: духи собралися

Средь белеющих равнин.

Бесконечны, безобразны,

В мутной месяца игре

Закружились бесы разны,

Будто листья в ноябре...

Сколько их! куда их гонят?

Что так жалобно поют?

Домового ли хоронят,

Ведьму ль замуж выдают?

Мчатся тучи, вьются тучи;

Невидимкою луна

Освещает снег летучий;

Мутно небо, ночь мутна.

Мчатся бесы рой за роем

В беспредельной вышине,

Визгом жалобным и воем

Надрывая сердце мне...

 

Отрывок из Евгения Онегина, письмо Татьяны. 

Спойлер:

Я к вам пишу — чего же боле?

Что я могу еще сказать?

Теперь, я знаю, в вашей воле

Меня презреньем наказать.

Но вы, к моей несчастной доле

Хоть каплю жалости храня,

Вы не оставите меня.

Сначала я молчать хотела;

Поверьте: моего стыда

Вы не узнали б никогда,

Когда б надежду я имела

Хоть редко, хоть в неделю раз

В деревне нашей видеть вас,

Чтоб только слышать ваши речи,

Вам слово молвить, и потом

Все думать, думать об одном

И день и ночь до новой встречи.

Но, говорят, вы нелюдим;

В глуши, в деревне все вам скучно,

А мы... ничем мы не блестим,

Хоть вам и рады простодушно.

Зачем вы посетили нас?

В глуши забытого селенья

Я никогда не знала б вас,

Не знала б горького мученья.

Души неопытной волненья

Смирив со временем (как знать?),

По сердцу я нашла бы друга,

Была бы верная супруга

И добродетельная мать.

Другой!.. Нет, никому на свете

Не отдала бы сердца я!

То в вышнем суждено совете...

То воля неба: я твоя;

Вся жизнь моя была залогом

Свиданья верного с тобой;

Я знаю, ты мне послан богом,

До гроба ты хранитель мой...

Ты в сновиденьях мне являлся

Незримый, ты мне был уж мил,

Твой чудный взгляд меня томил,

В душе твой голос раздавался

Давно... нет, это был не сон!

Ты чуть вошел, я вмиг узнала,

Вся обомлела, запылала

И в мыслях молвила: вот он!

Не правда ль? я тебя слыхала:

Ты говорил со мной в тиши,

Когда я бедным помогала

Или молитвой услаждала

Тоску волнуемой души?

И в это самое мгновенье

Не ты ли, милое виденье,

В прозрачной темноте мелькнул,

Приникнул тихо к изголовью?

Не ты ль, с отрадой и любовью,

Слова надежды мне шепнул?

Кто ты, мой ангел ли хранитель,

Или коварный искуситель:

Мои сомненья разреши.

Быть может, это все пустое,

Обман неопытной души!

И суждено совсем иное...

Но так и быть! Судьбу мою

Отныне я тебе вручаю,

Перед тобою слезы лью,

Твоей защиты умоляю...

Вообрази: я здесь одна,

Никто меня не понимает,

Рассудок мой изнемогает,

И молча гибнуть я должна.

Я жду тебя: единым взором

Надежды сердца оживи

Иль сон тяжелый перерви,

Увы, заслуженным укором!

Кончаю! Страшно перечесть...

Стыдом и страхом замираю...

Но мне порукой ваша честь,

И смело ей себя вверяю...

 

Письмо к стене

Спойлер: "Текст"

Сохрани мою тень. Не могу объяснить. Извини.

Это нужно теперь. Сохрани мою тень, сохрани.

За твоею спиной умолкает в кустах беготня.

Мне пора уходить. Ты останешься после меня.

До свиданья, стена. Я пошел. Пусть приснятся кусты.

Вдоль уснувших больниц. Освещенный луной. Как и ты.

Постараюсь навек сохранить этот вечер в груди.

Не сердись на меня. Нужно что-то иметь позади.

Сохрани мою тень. Эту надпись не нужно стирать.

Все равно я сюда никогда не приду умирать,

Все равно ты меня никогда не попросишь: вернись.

Если кто-то прижмется к тебе, дорогая стена, улыбнись.

Человек -- это шар, а душа -- это нить, говоришь.

В самом деле глядит на тебя неизвестный малыш.

Отпустить -- говоришь -- вознестись над зеленой листвой.

Ты глядишь на меня, как я падаю вниз головой.

Разнобой и тоска, темнота и слеза на глазах,

изобилье минут вдалеке на больничных часах.

Проплывает буксир. Пустота у него за кормой.

Золотая луна высоко над кирпичной тюрьмой.

Посвящаю свободе одиночество возле стены.

Завещаю стене стук шагов посреди тишины.

Обращаюсь к стене, в темноте напряженно дыша:

завещаю тебе навсегда обуздать малыша.

Не хочу умирать. Мне не выдержать смерти уму.

Не пугай малыша. Я боюсь погружаться во тьму.

Не хочу уходить, не хочу умирать, я дурак,

не хочу, не хочу погружаться в сознаньи во мрак.

Только жить, только жить, подпирая твой холод плечом.

Ни себе, ни другим, ни любви, никому, ни при чем.

Только жить, только жить и на все наплевать, забывать.

Не хочу умирать. Не могу я себя убивать.

Так окрикни меня. Мастерица кричать и ругать.

Так окрикни меня. Так легко малыша напугать.

Так окрикни меня. Не то сам я сейчас закричу:

Эй, малыш! -- и тотчас по пространствам пустым полечу.

Ты права: нужно что-то иметь за спиной.

Хорошо, что теперь остаются во мраке за мной

не безгласный агент с голубиным плащом на плече,

не душа и не плоть -- только тень на твоем кирпиче.

Изолятор тоски -- или просто движенье вперед.

Надзиратель любви -- или просто мой русский народ.

Хорошо, что нашлась та, что может и вас породнить.

Хорошо, что всегда все равно вам, кого вам казнить.

За тобою тюрьма. А за мною -- лишь тень на тебе.

Хорошо, что ползет ярко-желтый рассвет по трубе.

Хорошо, что кончается ночь. Приближается день.

Сохрани мою тень.

 

Спойлер: "В. А. Жуковский - Лесной царь"

Кто скачет, кто мчится под хладною мглой?

Ездок запоздалый, с ним сын молодой.

К отцу, весь издрогнув, малютка приник;

Обняв, его держит и греет старик.

«Дитя, что ко мне ты так робко прильнул?» —

«Родимый, лесной царь в глаза мне сверкнул:

Он в темной короне, с густой бородой». —

«О нет, то белеет туман над водой».

«Дитя, оглянися; младенец, ко мне;

Веселого много в моей стороне:

Цветы бирюзовы, жемчужны струи;

Из золота слиты чертоги мои».

«Родимый, лесной царь со мной говорит:

Он золото, перлы и радость сулит». —

«О нет, мой младенец, ослышался ты:

То ветер, проснувшись, колыхнул листы».

«Ко мне, мой младенец; в дуброве моей

Узнаешь прекрасных моих дочерей:

При месяце будут играть и летать,

Играя, летая, тебя усыплять».

«Родимый, лесной царь созвал дочерей:

Мне, вижу, кивают из темных ветвей». —

«О нет, все спокойно в ночной глубине:

То ветлы седые стоят в стороне».

«Дитя, я пленился твоей красотой:

Неволей иль волей, а будешь ты мой». —

«Родимый, лесной царь нас хочет догнать;

Уж вот он: мне душно, мне тяжко дышать».

Ездок оробелый не скачет, летит;

Младенец тоскует, младенец кричит;

Ездок погоняет, ездок доскакал...

В руках его мертвый младенец лежал

ой йоу ты знаешь все обо всех

ты думал что я сдулся что опопсел

но кто тебе поведал про грайм и дабстеп 

я четыре года в туре ты го**к

tem4ek сказал(а):↑

ой йоу ты знаешь все обо всех

ты думал что я сдулся что опопсел

но кто тебе поведал про грайм и дабстеп 

я четыре года в туре ты го**к

Нажмите, чтобы раскрыть...

то есть ой?

Суббота. Как ни странно, но тепло.

Дрозды кричат, как вечером в июне.

А странно потому, что накануне

боярышник царапался в стекло,

преследуемый ветром (но окно

я не открыл), акации трещали

и тучи, пламенея, возвещали

о приближеньи заморозков.

Но

все обошлось, и даже дрозд поет.

С утра возился с чешскими стихами.

Вошла соседка, попросила йод;

ушла, наполнив комнату духами.

И этот запах в середине дня,

воспоминаний вызволив лавину,

испортил всю вторую половину.

Не так уж необычно для меня.

Уже темно, и ручку я беру,

чтоб записать, что ощущаю вялость,

что море было смирным поутру,

но к вечеру опять разбушевалось

 

 

лучшее что есть в мире

ну и еще у асадова неплохие стихи

OkeiKids сказал(а):↑

то есть ой?

Нажмите, чтобы раскрыть...

ты случайно не об****ел ?

не подходи между нами водороздел

если бы моя башка не весела на волоске

столько раз я бы врятли делал то что хотел

Xenus37 сказал(а):↑

Спойлер: "Эдгар Аллан По - "Ворон""

Как-то в полночь, в час угрюмый, утомившись от раздумий,

Задремал я над страницей фолианта одного,

И очнулся вдруг от звука, будто кто-то вдруг застукал,

Будто глухо так застукал в двери дома моего.

"Гость, - сказал я, - там стучится в двери дома моего,

Гость - и больше ничего".

 

Ах, я вспоминаю ясно, был тогда декабрь ненастный,

И от каждой вспышки красной тень скользила на ковер.

Ждал я дня из мрачной дали, тщетно ждал, чтоб книги дали

Облегченье от печали по утраченной Линор,

По святой, что там, в Эдеме, ангелы зовут Линор, -

Безыменной здесь с тех пор.

 

Шелковый тревожный шорох в пурпурных портьерах, шторах

Полонил, наполнил смутным ужасом меня всего,

И, чтоб сердцу легче стало, встав, я повторил устало:

"Это гость лишь запоздалый у порога моего,

Гость какой-то запоздалый у порога моего,

Гость - и больше ничего".

 

И, оправясь от испуга, гостя встретил я, как друга.

"Извините, сэр иль леди, - я приветствовал его, -

Задремал я здесь от скуки, и так тихи были звуки,

Так неслышны ваши стуки в двери дома моего,

Что я вас едва услышал", - дверь открыл я: никого,

Тьма - и больше ничего.

 

Тьмой полночной окруженный, так стоял я, погруженный

В грезы, что еще не снились никому до этих пор;

Тщетно ждал я так, однако тьма мне не давала знака,

Слово лишь одно из мрака донеслось ко мне: "Линор!"

Это я шепнул, и эхо прошептало мне: "Линор!"

Прошептало, как укор.

В скорби жгучей о потере я захлопнул плотно двери

И услышал стук такой же, но отчетливей того.

"Это тот же стук недавний, - я сказал, - в окно за ставней,

Ветер воет неспроста в ней у окошка моего,

Это ветер стукнул ставней у окошка моего, -

Ветер - больше ничего".

 

Только приоткрыл я ставни - вышел Ворон стародавний,

Шумно оправляя траур оперенья своего;

Без поклона, важно, гордо, выступил он чинно, твердо;

С видом леди или лорда у порога моего,

Над дверьми на бюст Паллады у порога моего

Сел - и больше ничего.

 

И, очнувшись от печали, улыбнулся я вначале,

Видя важность черной птицы, чопорный ее задор,

Я сказал: "Твой вид задорен, твой хохол облезлый черен,

О зловещий древний Ворон, там, где мрак Плутон простер,

Как ты гордо назывался там, где мрак Плутон простер?"

Каркнул Ворон: "Nevermore".

 

Выкрик птицы неуклюжей на меня повеял стужей,

Хоть ответ ее без смысла, невпопад, был явный вздор;

Ведь должны все согласиться, вряд ли может так случиться,

Чтобы в полночь села птица, вылетевши из-за штор,

Вдруг на бюст над дверью села, вылетевши из-за штор,

Птица с кличкой "Nevermore".

 

Ворон же сидел на бюсте, словно этим словом грусти

Душу всю свою излил он навсегда в ночной простор.

Он сидел, свой клюв сомкнувши, ни пером не шелохнувши,

И шептал я, вдруг вздохнувши: "Как друзья с недавних пор,

Завтра он меня покинет, как надежды с этих пор".

Каркнул Ворон: "Nevermore".

 

При ответе столь удачном вздрогнул я в затишьи мрачном,

И сказал я: "Несомненно, затвердил он с давних пор,

Перенял он это слово от хозяина такого,

Кто под гнетом рока злого слышал, словно приговор,

Похоронный звон надежды и свой смертный приговор

Слышал в этом "Nevermore".

 

И с улыбкой, как вначале, я, очнувшись от печали,

Кресло к Ворону подвинул, глядя на него в упор,

Сел на бархате лиловом в размышлении суровом,

Что хотел сказать тем словом Ворон, вещий с давних пор,

Что пророчил мне угрюмо Ворон, вещий с давних пор,

Хриплым карком: "Nevermore".

 

Так, в полудремоте краткой, размышляя над загадкой,

Чувствуя, как Ворон в сердце мне вонзал горящий взор,

Тусклой люстрой освещенный, головою утомленной

Я хотел склониться, сонный, на подушку на узор,

Ах, она здесь не склонится на подушку на узор

Никогда, о nevermore!

 

Мне казалось, что незримо заструились клубы дыма

И ступили серафимы в фимиаме на ковер.

Я воскликнул: "О несчастный, это Бог от муки страстной

Шлет непентес - исцеленье от любви твоей к Линор!

Пей непентес, пей забвенье и забудь свою Линор!"

Каркнул Ворон: "Nevermore!"

 

Я воскликнул: "Ворон вещий! Птица ты иль дух зловещий!

Дьявол ли тебя направил, буря ль из подземных нор

Занесла тебя под крышу, где я древний Ужас слышу,

Мне скажи, дано ль мне свыше там, у Галаадских гор,

Обрести бальзам от муки, там, у Галаадских гор?"

Каркнул Ворон: "Nevermore!"

 

Я воскликнул: "Ворон вещий! Птица ты иль дух зловещий!

Если только Бог над нами свод небесный распростер,

Мне скажи: душа, что бремя скорби здесь несет со всеми,

Там обнимет ли, в Эдеме, лучезарную Линор -

Ту святую, что в Эдеме ангелы зовут Линор?"

Каркнул Ворон: "Nevermore!"

 

"Это знак, чтоб ты оставил дом мой, птица или дьявол! -

Я, вскочив, воскликнул: - С бурей уносись в ночной простор,

Не оставив здесь, однако, черного пера, как знака

Лжи, что ты принес из мрака! С бюста траурный убор

Скинь и клюв твой вынь из сердца! Прочь лети в ночной простор!"

Каркнул Ворон: "Nevermore!"

 

И сидит, сидит над дверью Ворон, оправляя перья,

С бюста бледного Паллады не слетает с этих пор;

Он глядит в недвижном взлете, словно демон тьмы в дремоте,

И под люстрой, в позолоте, на полу, он тень простер,

И душой из этой тени не взлечу я с этих пор.

Никогда, о, nevermore! 

Нажмите, чтобы раскрыть...

"Ворон" в русском переводе - это ересь  

Сабж: практически все любимые стихотворения - это поэмы, а не стихи на овер 9000 букавак. А так как цитировать произведение целиком просто невозможно в рамках правил сайта, а "Мцыри", тащемта, все знают,  то пусть будет вступительная речь Мефистофеля в "Фаусте"

Спойлер:

К тебе попал я, боже, на прием,

Чтоб доложить о нашем положенье.

Вот почему я в обществе твоем

И всех, кто состоит тут в услуженье.

Но если б я произносил тирады,

Как ангелов высокопарный лик,

Тебя бы насмешил я до упаду,

Когда бы ты смеяться не отвык.

Я о планетах говорить стесняюсь,

Я расскажу, как люди бьются, маясь.

Божок вселенной, человек таков,

Каким и был он испокон веков.

Он лучше б жил чуть-чуть, не озари

Его ты божьей искрой изнутри.

Он эту искру разумом зовет

И с этой искрой скот скотом живет.

Прошу простить, но по своим приемам

Он кажется каким-то насекомым.

Полу летя, полу скача,

Он свиристит, как саранча.

О, если б он сидел в траве покоса

И во все дрязги не совал бы носа! 

tem4ek сказал(а):↑

ты случайно не об****ел ?

не подходи между нами водороздел

если бы моя башка не весела на волоске

столько раз я бы врятли делал то что хотел

Нажмите, чтобы раскрыть...

и мой рэп не стал бы ничем если бы не город,

лондон против всех из копеечных мониторов

Спойлер: "Вот это"

Ще не вмерла Украіна,

і слава, і воля!

Ще нам, браття молодії,

Усміхнеться доля!

Згинуть наші вороженьки,

Як роса на сонці;

Запануємо ми , браття

У своій сторонці.

Душу, тіло ми положимъ

За свою свободу

И покажемъ, що ми браття

Козацького роду.

Гей-гей, браття миле,

Нумо братися за діло!

Гей-гей пора встати,

Пора волю добувати!

Наливайко, Залізнякъ

И Тарас Трясило

Кличуть насъ изъ-за могилъ

На святеє діло.

Изгадаймо славну смерть

Лицарства-козацтва,

Щобъ не втратить марне намъ

Своєго юнацтва.

Душу, тіло ми положимъ

За свою свободу

И покажемъ, що ми браття

Козацького роду.

Гей-гей, браття миле,

Нумо братися за діло!

Гей-гей пора встати,

Пора волю добувати!

Ой, Богдане, Богдане,

Славний наш гетьмане!

На-що віддавъ Украіну

Москалямъ поганимъ ?!

Щобъ вернути іі честь,

Ляжемъ головами,

Назовемся Украіни

Вірними синами!

Душу, тіло ми положимъ

За свою свободу

И покажемъ, що ми браття

Козацького роду.

Гей-гей, браття миле,

Нумо братися за діло!

Гей-гей пора встати,

Пора волю добувати!

Наші браття Славяне

Вже за зброю взялись ;

Не діжде ніхто, щобъ ми

По-заду зістались.

Поєднаймось разомъ всі,

Братчики-Славяне :

Нехай гинуть вороги,

Най воля настане!

Душу, тіло ми положимъ

За свою свободу

И покажемъ, що ми браття

Козацького роду.

Гей-гей, браття миле,

Нумо братися за діло!

Гей-гей пора встати,

Пора волю добувати!

 

щас бы любить стихи кек

Спойлер: "Маяковский. Кто есть б****"

Не те б****

Что хлеба ради

Спереди и сзади

Дают их е****

Бог их прости

 

А те б*** лгущие

Деньги сосущие

Е**** не дающие

Вот б**** сущие

Мать их ети

Я долго шёл по коридорам,

Кругом, как враг, таилась тишь.

На пришлеца враждебным взором

Смотрели статуи из ниш.

В угрюмом сне застыли вещи,

Был странен серый полумрак,

И точно маятник зловещий,

Звучал мой одинокий шаг.

И там, где глубже сумрак хмурый,

Мой взор горящий был смущён

Едва заметною фигурой

В тени столпившихся колонн.

Я подошёл, и вот мгновенный,

Как зверь, в меня вцепился страх:

Я встретил голову гиены

На стройных девичьих плечах.

На острой морде кровь налипла,

Глаза зияли пустотой,

И мерзко крался шепот хриплый:

«Ты сам пришёл сюда, ты мой!»

Мгновенья страшные бежали,

И наплывала полумгла,

И бледный ужас повторяли

Бесчисленные зеркала.

Я сразу смазал карту будня,

плеснувши краску из стакана;

я показал на блюде студня

косые скулы океана.

На чешуе жестяной рыбы

прочел я зовы новых губ.

А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб?

Спойлер: "Если ты разглядишь здесь политоту, то у тебя с головой проблемес"

 

Переведи меня через майдан

Через родное торжище людское

Туда, где пчелы в гречневом покое

Переведи меня через майдан

 

Переведи меня через майдан

Он битвами, слезами, смехом дышит

Порой меня и сам себя не слышит

Переведи меня через майдан

 

Переведи меня через майдан

Там мной все песни сыграны и спеты

Я в тишь войду и стихну: был - и нету

Переведи меня через майдан

 

Переведи меня через майдан

С моей любовью, с болью от потравы

Там дни моей ничтожности и славы

Переведи меня через майдан

 

Переведи меня через майдан

Там плачет женщина, я был когда-то с нею

Теперь пройду - и даже не узнаю

Переведи меня через майдан

 

Переведи меня через майдан

Там тучи пьяные на пьяный тополь тянет

Мой сын поет сегодня на майдане

Переведи меня через майдан

 

Переведи... майдана океан

Качнулся, взял и вел его в тумане

Когда упал он мертвым на майдане

А поля не было, где кончился майдан