Руководитель PR FISSURE Игорь Фридовский: «Если ты не готов решать вопросы словами — иди учись это делать»

Глава отдела по связям с общественностью FISSURE Игорь Фридовский в рамках эксклюзивного интервью для руководителя проекта Dota2.ru Глебом 'About' Бреховым на FISSURE PLAYGROUND 1 - DOTA высказался о своём самом любимом комментарии на Dota2.ru, порассуждал о прессе на турнирах, а также рассказал, насколько часто происходят драки на соревнованиях. 

Привет, Игорь! Ты помнишь твой любимый комментарий под новостью у нас на сайте? Расскажи немного о себе: откуда ты пришёл в киберспорт, чем ты раньше занимался и действительно ли это была политика? 

Слушай, как всегда, комментаторы в интернете правы, но отчасти. Нет, ну я не никогда не занимался, не работал в политике, но этот пирожок отучился на факультете социологии и политологии по направлению пиара. Я очень надеюсь, что человек, который оставил этот комментарий, сейчас узнает и оценит отсылку. 

Интересный комментарий, он мне помог стать лучше, на самом деле. Я думаю, что я теперь буду гораздо более внимательно следить за своими комментариями в том плане, чтобы они были информативными, а не пространными. Вот так мы и учимся с каждым днём [смеётся].

Можешь кратко обозначить свои рабочие обязанности в FISSURE?

Я — head of PR, и я отвечаю по сути за всё, что выходит в медиа про Фиссуру. Это и наши соцсети — ну, не напрямую руками, там есть SMM-отдел, но мы с ними очень плотно работаем. Это и СМИ, и инфлюенсеры, ну и какие-то разовые акции, которые, знаешь, на стыке находятся между маркетингом и пиаром. Там, конечно, тоже участие принимаем. Ну и в целом у нас структура отдела такая, что если ты приходишь с какими-то своими идеями и мыслями к коллегам, которые занимаются чем-то другим, но смежным, тоже в коммуникациях, тебя выслушают. И если ты прав — даже послушают, а если не прав, то... ну, есть люди более компетентные, чем ты. Смирись с этим, это нормально. 

Насколько вообще турнирным операторам выгодно возить прессу на турниры? 

Вот ты как сразу — с места в карьер. Смотря в какой этап жизненный турнирного оператора мы попадаем. Потому что ты знаешь, что на первые турниры Фиссуры мы возили издания. Потому что мы были молодыми, мы были ещё неизвестными, надо было познакомиться со всеми. С нами, в смысле. Надо было понять, кто мы, а мы со своей стороны должны были показать, что мы готовы и можем делать не хуже. И в моём понимании, успешно с этим справлялись. Сначала это был вайб таких Beyond The Summit турниров, вот эти «Дачи», но после последней «Дачи» и с этим Плейграундом показываем, что и со зрителями можем. Я очень был рад читать комментарии, что это уровня мажора мероприятия, и, наверное, это во многом благодаря тому, что мы как раз возили журналистов. 

Сейчас, со временем, когда уже все со всеми знакомы, конечно, эта строка бюджета чуть подсокращается, и возить становится уже... Возить изначально невыгодно, но ты на это идёшь, потому что это необходимо. И чем больше про тебя знают, тем больше у журналиста желание приехать самому. Если изначально он получает письмо, где написано: «Мы приглашаем вас в пресс-тур, оплатим перелёт и проживание», и он думает: «Ну, съезжу, почему бы и нет, на халяву», то через два года он ждёт это приглашение, получает его и, надеюсь, рад. А потом, да, он уже его не получает и и думает: «Как бы мне добраться самому?»

К слову про выгоду. Если мы смотрим со стороны турнирного оператора, как ты считаешь, вне контекста пресс-туров, турнирному оператору выгоднее, чтобы приехали журналисты? Может, как-то им помочь с контентом, как-то мотивировать? Или журналисту самому выгоднее напроситься, приехать, получить как-то доступ на турнир? 

Ну это симбиоз, потому что и мы, и журналисты все заинтересованы в контенте. Потому что журналисту выгодно приехать и получить какие-то эксклюзивы, и нам выгодно, чтобы журналист приехал и опубликовал то, что, например, дистанционно сделать было бы сложно. Те же самые интервью спортсменов, менеджером и команд, и Фиссуры непосредственно дистанционно организовать сложнее.

Ты был на прошлой «Даче», ты помнишь, сколько было интервью в медиадни, когда ещё были журналисты в большом количестве, потому что мы делали пресс-туры. Там буквально все столы были заняты. И ты помнишь, что сейчас, вот у нас стояли компы, мы весь сетап сделали, чтобы спортсмены просто приходили, садились в кресло и разговаривали. Компы были гораздо свободнее, чем журналисты на прошлой «Даче». 

Поэтому все заинтересованы. Тут же помимо контента ещё есть такая штука, как статусность. Ты показываешь, что... Сам факт наличия у тебя эксклюзивных материалов с турнира, как мне рассказывали твои коллеги из других изданий, — вот статусность, да. Она, по сути, и заставляет многих приезжать.

Опять же, поделюсь инфой от коллеги: за что купил, за то продаю. Наверняка где-то в деталях разных редакциях отличается, этот процесс отличается, но тем не менее. На одно интервью уходит до десяти человекочасов: на вычитку, на согласование, на корректора, на все эти истории, на вёрстку уходит до десяти человекочасов. И иногда случается, что это совершенно не окупается в плане просмотров. Я не знаю, сейчас беру цифры из головы, да, там у этого интервью может быть 4 000 прочтений, а у новости, что кто-то хрюкнул-пукнул на стриме — 20 000 прочтений. И зачем тогда это всё, если не за статусность? 

Пресс-туров больше нет, и как ты сказал, у нас сейчас прессы не так много, как было в прошлый раз. Со стороны турнирного оператора это несёт для вас какие-то негативные впечатления или последствия? Уточню: как только всех возили бесплатно — все приехали, перестали возить бесплатно — люди не приехали. Для вас это что-то значит в негативном контексте? 

Я не могу сказать, что где-то уязвлено самолюбие, потому что всё-таки логистика сейчас, к сожалению, не такая простая: кто-то не смог доехать просто из-за того, что не смогли выделить деньги. А с другой стороны, если бы сильно хотели — деньги бы нашлись. То есть такая история. Но если смотреть в корень, что для нас важно, это выходы, это публикации. И публикации выходят. И по цифрам мы не отстаём от предыдущего турнира, когда здесь было много журналистов. 

Мы изначально понимали, что пресс-рум будет наполнен в меньшей степени журналистами, поэтому компенсировали это инфлюенсерами, блогерами, медиакомандами команд, я прошу прощения за такую тавтологию. Приедут  9Pandas к нам на турнир тоже какой-то контент снимать. Местные инфлюенсеры были приглашены тоже, здесь может ты видел, ходят снимают ТикТоки сербы. Поэтому, да, наверное... ну, мне как пиарщику всегда хочется видеть семеро по лавкам, и все сидят, что-то печатают на клавиатурах. Но этого не произошло, и, я думаю, что, это может происходить. Мы можем прийти к тому, что журналисты будут биться за аккредитации, потому что даже аккредитаций же тоже не бесконечное количество, и я хочу прийти к тому, что когда-нибудь я буду сидеть и думать: кого из изданий я позову, а кого обделю приглашением и не смогу вместить его в пресс-рум даже за его деньги, если он приедет. Это нормально, это абсолютно нормальная история. Это процесс роста: ты никогда не получаешь всё и сразу.

Насколько в твоём понимании концепция, когда турнирный оператор помогает с контентом, работает лучше чем то, когда турнирный оператор просто выдал бейджик и самоустранился? 

Знаешь, мне кажется, это правильно. Потому что ты как турнирный оператор приглашаешь к себе команды, ты приглашаешь к себе журналиста и просто негостеприимно: ты пришёл, выдал бейдж и дальше вот тебе помещение, вот тебе розетка, вот тебе пароль от Wi-Fi — крутись дальше как хочешь. Я не сомневаюсь ни разу в том, что у изданий, особенно у топовых изданий есть контакты, и есть выходы на игроков. Я не сомневаюсь, что там все справятся, чтобы написать какому-нибудь менеджеру, если мы говорим про какую-то тир-1 организацию, где найти контакты не так уж и сложно. Даже если их нет.

Но просто в моём понимании это банально приятнее, когда оказывают немножко внимание каждому. Но тут я, наверное, немножко переведу стрелки и спрошу у тебя: а тебе-то нравится? Потому что когда ты задавал вопрос, я не до конца понял, ты сказал, не все так делают и большинство делают по-другому. А тебе-то как нравится больше? [Я разве могу сказать, что мне не нравится?] Конечно можешь. [Почему? Вот я приезжаю на DreamLeague и человек даже не может сказать, кто играет на турнире, а он занимается организацией турнира. Соответственно, ни о каком интервью речи быть не может. Если ты там в коридоре кого-то поймал — уже здорово. Здесь по-другому же оно работает. Мне всех приводят, это естественно. Я уверен, что никто не скажет наоборот из тех, кто занимается контентом]

Тут видишь как, мы же берём на себя и задачу по согласованию. И бывает такое, что команды могут долго согласовывать, а бывает такое, что и, например, у нас могут руки не дойти до того, чтобы что-то вычитать, прежде чем в команду отправить, и это занимает плюс 2-3 часа дополнительного времени для согласования тебе. Может быть, это не нравится. [Здесь тоже вопрос в том, что вы согласовываете и берёте на себя всю ответственность. А с другой стороны, я возьму интервью, за 5 минут его обработаю и выложу, а потом ко мне приходит бренд-директор организации и говорит: «Вы в чёрном списке, больше к нам можете вообще не обращаться». Ну это же тоже...] Социальный договор у нас такой получился. [Да] Тогда я рад. Тогда я считаю со всех сторон, что такой формат лучше и интереснее. 

Мы пресс-тур уже обсудили, то есть в первые годы жизни существования ТО здесь вопрос мотивации у журналиста, чтобы приехать — это, по большей части, возмещение денежных затрат. Если мы не берём денежный вопрос, то какие у вас есть ещё инструменты для привлечения и увеличения лояльности журналистов и, соответственно, аудитории через этих журналистов? 

У нас есть своё видение этого, я ни разу не сомневаюсь, что оно может отличаться от видения журналистов, может быть, и от твоего. В моём понимании глобальная задача журналиста — это сделать контент, и мы со своей стороны лоялим открытостью. То есть тебе кто-то нужен из нас, кто угодно — назови имя, я пойду попробую договориться. Если человек совсем не публичный и не хочет этого делать прям наотрез, к сожалению, я здесь ничего не смогу сделать, не смогу привязать его и заставить давать интервью. 

Наверное, мы лоялим тем, что даём контент. Там, где мы можем быть честны и открыты, мы честны и открыты, а там, где не можем, это продиктовано не тем, что мы что-то скрываем, а коммерческой тайной какой-то или информацией, которая может, если мы её опубликуем, навредить нам, потому что конкуренты на это посмотрят и сделают какие-то свои выводы.

То есть если информация может быть опубликована — она обязательно будет опубликована, если будет задан соответствующий вопрос. Надеемся, что ты рад «Фактам от Dota2.ru» почти на каждой нашей карте. Мы вчера сидели здесь в 2 часа ночи, сидели, читали факты про то, что Фальконы — команда танков, у всех по 700 урона в минуту с лишним. Мы готовы на любые форматы сотрудничества. Единственная сложность этого — это не обидеть кого то тем, что обделили форматом. Пока я с этим не сталкивался, но переживаю, что могу столкнуться, что мы к кому-то придём с предложением, что: «Ребята, может быть, что-нибудь сделаем интересное?» А они скажут: «Ой, а вы знаете, вы с нашими конкурентами работали, мы не хотим». Потому что журналистика в моём понимании больше взяла от бизнеса, чем надо бы. Ну, это моё личное мнение, я могу ошибаться, безусловно. 

Ты работаешь уже не на первом LAN, много чего повидал, много с кем пообщался. Если сильно не раскрывать вопрос, как в среднем ведёт себя представитель прессы на турнире, по твоему мнению: хорошо, плохо или нормально? 

Мы прессу сейчас берём узко или широко? [Широко: все, инфлюенсеры тоже] В 95% случаев журналист ведёт себя хорошо, пресса ведёт себя хорошо. Все понимают, что: «Окей, если я сейчас где-то сделаю что-то, что может не понравиться турнирному оператору, я могу столкнуться с тем, что турнирный оператор больше не захочет меня звать». И он, турнирный оператор, я имею в виду, и будет одновременно и прав, и неправ.

Потому что если мы чуть-чуть назад откатимся, я говорил про открытость и про всю эту историю. Безусловно, мы открыты, мы готовы, мы там если где-то накосячили — мы признаем, но приятного в этом мало. Если можно решить проблему до публикации — её хочется решить до публикации. В свою очередь, журналист имеет полное право не пойти нам на встречу, опубликовать то, что хотел, и где-то ухудшить наше положение. И мы, в свою очередь, можем недоговороспособного журналиста не звать. 

Но это такой сложный и тонкий момент, не хочется скатываться в цензуру какую-то или где-то в чём-то ограничивать. В основном ты просто пытаешься в таких ситуациях на человеческом факторе объяснить, что: «Слушай, да, такое бывает, ошиблись. Понимаю, что это инфоповод. Может быть, мы попробуем этот инфоповод убрать и какой-то другой тебе взамен дать, чтобы ты не упустил в контенте, например?» И вот это, кстати, хорошо нас отсылает к вопросу про пресс-туры.

Я не упомянул один момент: есть издание одно в CS, которое отказывается от пресс-туров, но приезжает за свои деньги. То есть на первых турнирах FISSURE звала это издание, они говорят: «Нет, мы ни в каких коммерческих отношениях с вами не будем, не надо нам ничего оплачивать. Мы приедем сами, потому что мы не хотим зависеть от вас ни в чём. Мы хотим максимальную самостоятельность во всех вопросах». И это уважаемо, и это, на самом деле, хорошая и сильная позиция. Но, я думаю, все там поняли, про какое издание в CS мы говорим. У этого издания просто очень сильная позиция, они титаны, наверное, если можно так сказать. Каждый пытается на кого-то равняться, и, наверное, в журналистике, если брать именно структуру, организацию и масштабы, я думаю, в CS многие хотят равняться на них.

Вот тоже про плюсы-минусы пресс-туров. Для нас, конечно, плюсы, а для них, видишь, они хотят по-другому. Но возвращаясь к тому, кто плохо ведёт себя. Да, есть и примеры плохого поведения, когда не получается договориться совершенно, когда человек там, я не знаю, пытается пробраться туда, куда ему нельзя, пытается получить бейдж, который у него не должен быть, на который он не был аккредитован, чтобы с этим бейджем получить уровень доступа повыше и где-то куда-то пробраться, что-то записать.

И с одной стороны это вызывает уважение, вот эти журналисты, которые крадутся ночью вдоль забора с колючей проволокой с блокнотиком, да. Ты понимаешь, что человек идёт. Любого целеустремлённого человека можно уважать за его целеустремлённость. Но а если бы вот этот человек пришёл к нам и сказал: «Ребят, хочу вот сделать так и так», мы что, ему не дали бы это сделать? Или мы не дали бы ему провести спортсмена, который не аккредитован, на площадку? Да дали бы, почему нет? Мы всегда можем обо всём договориться и сделать даже лучше, чем если журналист попытается это сделать сам в обход нас.

Поэтому, да, такие примеры были, и такие люди не допускаются больше на площадку с аккредитацией. То есть они всё ещё могут купить билет и просто прийти, и попытаться что-то из этого сделать, какой-то контент. Но если ты многократно, я подчеркну, если ты многократно показываешь, что ты не готов на что-то, то, к сожалению, ну что мы можем сделать? Ничего мы не можем здесь сделать. Но при этом к этим людям я всё ещё по-человечески отношусь хорошо. У нас нет никакого негатива к таким моментам, и мы всегда готовы идти на встречу, если просто человек этого захочет. К сожалению, можно обижаться на нас, но правила есть правила. Да, мы их устанавливаем, но на наш взгляд они адекватные, и тот факт, что большинство журналистов с нами работает по этим правилам, наверное, показывает, что это правда так, что эти правила адекватные. 

Много ли у вас в целом прессы и инфлюенсеров в чёрном списке? И делитесь ли вы этими списками с другими турнирными операторами? Условно, кто-то на ESL плохо себя вёл, и его больше туда никогда не позовут. У вас есть эта информация или у каждого ТО это своё?

Я думаю, даже пятёрки не наберётся на чёрный список. Я думаю, может, три наберётся, но мне даже придётся повспоминать, чтобы назвать. Поэтому, нет, мы только в самых крайних случаях к этому прибегаем. Например, так как киберспорт — тесная сфера, человек был какое-то время журналистом, сейчас работает в менеджменте команды. Менеджмент не в смысле топ-менеджмент, а просто он в команде работает. И несмотря на то, что как журналист он у нас в чёртом списке, мы рады видеть его на площадке, просто с условием что: «Дружочек, ты не ведёшь здесь журналистскую деятельность. Ты здесь работаешь, безусловно, вот свои обязанности выполняй. Но если вдруг так случится, что ты совместишь это с журналистскими своими обязанностями, к сожалению, мы будем общаться с командой уже на эту тему».

И по поводу того, делимся ли мы информацией, то её как-то не запрашивают, и мы тоже не особо запрашивали. Но всё равно все всех знают. И на тех же самых турнирах ESL, на Perfect World, на всех-всех-всех турнирах, PGL, все турнирные операторы — кого не назвал, извините, пожалуйста, — там всё равно присутствуют люди из Фиссуры, и они всё равно видят и понимают. Да, конечно, не на таком уровне внутряка, потому что про то, что кто-то куда-то пробрался с бейджиком или без бейджика, мы нашим партнёрам, которые приехали посмотреть, не рассказываем, но всё равно какие-то яркие личности на виду.

Но скажу честно, я не помню такого, но я здесь и не с основания Фиссуры работаю. Но я не помню, чтобы при мне или в ближайшем прошлом кого-то банили заочно. Вот этого я не помню. То есть наверняка что-то должно было произойти. 

Теперь уже более конкретный вопрос. Я понимаю, что имён ты называть не будешь, но можешь привести пример самого ужасного со стороны ТО кейса плохого поведения инфлюенсера или журналиста у вас на турнире?

Ну это попытка прорваться в зону с игроками. Это когда человек... Нет, знаешь, не оно. Это когда один журналист настолько докопался до спортсмена напрямую, это не из моего опыта, это было на турнирах Фиссуры, когда журналист настолько докопался до спортсмена, что чуть ли драка не произошла. Естественно, она не произошла, вовремя конфликт был урегулирован, но вот это, наверное, самое страшное. Потому что, ну кто-то куда-то пробрался — ну и бог с ним. Ну пробрался — решим эту проблему. 

Поэтому, да, кто-то куда-то пробрался — да ничего страшного. Всегда можно договориться о контенте, который в итоге будет опубликован. А вот когда страдают команды, ради которых это всё и затевается в том числе: ну ради зрителей, ради команд, ради всех — это самый большой риск. Потому что он просто скажет: «Я больше к вам не поеду, вы не можете держать в узде своих журналистов». Вот это самое страшное. 

И последний вопрос. Насколько вообще часты и бывают ли физические конфликты на турнирах? И если бывают, то что ждёт людей, которые в них поучаствовали? Я помню, на одном из The International два комментатора немножко друг с другом что-то не поделили и дошло до потасовки — оба больше не работают. Насколько я понимаю, не работают вообще нигде в киберспорте, не только на турнирах от Valve. 

Ну это ты про драку сейчас? [Да] Честно скажу, я не видел ни одной. Я слышал про конфликты, которые возникали. Я не знаю, насколько они доходили до драк. Не знаю про это, правда. 

Конфликты — это нормально, это рабочий процесс. Я не говорю сейчас, что драки нормальные, я говорю, что конфликты возникают. Чтобы этого избежать, мы проводим брифинг в начале турнира для всех сотрудников. В первый день медиадня мы проводили этот брифинг для команды Фиссуры в целом, и там мы рассказываем, что: «Да, мы понимаем, что это сложная напряжённая работа». Мы две недели здесь с нулей до нулей сидим. Конечно, у людей копится негатив, агрессия, что-то не получается, кто-то ошибается — и это нормально.

Когда мы проводим этот брифинг, мы говорим, что: «Мы здесь не для того, чтобы вам рассказать, что плохо себя вести — это плохо, а хорошо себя вести — это хорошо, и давайте мы все будем хорошими». Потому что мы не питаем иллюзий, что всё пройдёт без конфликтов. Но мы учим тому, чтобы люди с этими конфликтами справлялись. То есть мы рассказываем, как этот конфликт появляется и подсказываем, какую стратегию решения конфликта лучше выбрать. То есть если это какой-то принципиальный и очень важный, влияющий на работу конфликт, и ты понимаешь, что с человеком можно договориться — договорись.

Если ты понимаешь, что человек недоговороспособен в моменте, ну падает забрало у человека — всё, он не готов, как у сборной России в серии пенальти с хорватами в 18-м году. Там просто иначе, как упавшим забралом, не объяснить, как они били эти пенальти. Такое бывает. Тогда просто согласись, потом на дебрифе вы разберётесь, что это решение было, наверное, неправильным и оптимальнее было бы сделать по-другому, но хотя бы турнир не пострадает в процессе: ничего не встанет, трансляция не упадёт.

И поэтому, да, вот эти брифинги, как я надеюсь, как я верю, во многом решают эти конфликты заранее. Естественно, и это норма: если вдруг что-то такое происходит — это пресекается моментально и очень жёстко, чтобы ни у кого не было никаких иллюзий на тему, того что сейчас можно показать, какой ты сильный, смелый и вообще готов пойти бить лица, и это значит, что ты прав. Нет, это не значит, что ты прав, это значит, что ты не готов работать в команде и не можешь этого делать.

Но вот как ты сказал, что эти люди больше нигде не работают, не только у Valve. Вряд ли мы можем как-то повлиять, сказать: «Всё, ты в чёрном списке у всех турнирных операторов, ты больше не найдёшь работу в киберспорте никогда», да нет, конечно. Но у нас такие люди точно не останутся работать. Это в моём понимании нормально и правильно. Если ты не готов решать вопросы словами — иди учись это делать.