Ну, собсна... @Player_Dead
Считаю необходимым дать пояснения по поводу некоторых персонажей. Все дело в том, что все происходит в рамках искусственной вселенной, которая хоть и имеет пересечения с нашей, но отличается по ряду признаков. Все мои рассказы и повести на данный момент - а их в сумме около 30 нигде неизданных - рассказывают истории из этой вселенной. Из-за этого где-то может быть непонятно, потому что я раскрывал ту или иную деталь в другом произведении, и уже держу это в голове, не указывая тут. Капитан Токмаков - это герой моей написанной повести, человек со сложной судьбой и не менее сложным характером. Упомянутые в тексте ректор и профессор - участники той самой повести. Каждый его может воспринимать по-своему. Более подробное описание его жизни есть в тексте. Что касается второго персонажа - о нем скажу после рассказа, чтобы не портить эпилог и интригу.
Беспокойство
Назвав иных зверьми – оскорбил бы зверей я,
А мы жаждем бороздить измерения.
Технический прогресс, а ведем себя так,
Будто еще вчера мы спустились с деревьев.
Deep-ex-Sense. «Хомо Саспенс».
Главный техник лунного космодрома «Циолковский» Леонид Викторович Афанасьев стоял перед экраном и наблюдал за запуском новейшего планетолета, который испытывал модель нового гипер-привода. Одним из техников на корабле была его сестра, и он был кровно заинтересован в успехе эксперимента.
На экране показывали мостик планетолета и пристегнутый персонал, который смотрел в большой обзорный иллюминатор впереди корабля. Последние приготовления были завершены, обратный отсчет отсчитывал последние секунды перед полетом. Планетолет взлетел с поверхности Луны и начал выходить на позицию для гипер-прыжка.
Камера все так же показывала мостик. Штурман корабля вводил комбинацию, сверяясь с показаниями приборов и ориентирами, которые специально были подготовлены загодя. Последовала команда капитана, и корабль вошел в гиперпространство.
Леонид успел порадоваться, что все идет, как и предсказывалось инженерами и учеными. Гипер-прыжок должен был длиться ровно 10 секунд, после чего корабль выйдет на космический простор за пару десятков парсеков от Солнечной системы. И вот, наступил тот самый момент выхода – штурман повернул рычаг, и корабль вынырнул из гиперпространства. Прямо в огромный пылающий шар, который являлся звездой.
Последнее, что увидел и услышал Леонид – это яркая вспышка и отчаянный крик своей сестры, который моментально оборвался. После чего он проснулся у себя в кровати.
Первым порывом было немедленно сообщить обо всем начальнику космодрома. Но Леонид постарался успокоить свои эмоции. Не время было пороть горячку. Время исправить возможную ошибку еще было – запуск планетолета планировался через две недели. Сообщить об опасениях стоило, но вовсе не обязательно лезть для этого на самый верх – намного эффективнее будет поговорить с учеными и начальниками корректирующих станций, которые и будут выступать ориентирами. С этими мыслями он и поехал на космодром.
Леонид остановился около кофейного автомата, чтобы заказать себе крепкий кофе – нервы в последние несколько дней были совершенно ни к черту. Все последние полторы недели он стучался во все инстанции, которые мог, и везде ему отвечали неизменным «не беспокойтесь, все под контролем, все посчитано, полет пройдет успешно». Но гложущее душу чувство тревоги все никак не покидало его. До запуска оставалось буквально 3 дня – время буквально утекало сквозь пальцы.
— Это о Вас сейчас судачит весь космодром?
Леонид оглянулся. Рядом с ним стоял прославленный академик Токмаков, который на этом полете выступал консультантом по межзвездным перемещениям. Он оглядел Леонида с головы до ног.
— Судя по всему, это Вы. Я прав?
Леонид кивнул.
— Тогда будьте так добры, расскажите пожалуйста, почему так возбудились эти тараканы? Я пытался узнать, но мне рассказывают какую-то дичь, мол вы чуть ли не саботируете полет.
Леонид сначала замялся – Токмаков слыл жестким, а порой и жестоким человеком, которому совершенно ничего не стоило унизить человека. Но уже начинающее зарождаться чувство отчаяния побудили несчастного техника рассказать о своем сне от начала и до самого трагичного конца.
Вопреки ожиданиям Леонида, академик вовсе не принялся его высмеивать. Вместо этого он задумчиво помешивал кофе у себя в стакане, не говоря ни слова. Токмаков сделал глоток, после чего сказал.
— А это, знаете ли, серьезно. Меня тоже не покидало ощущение, будто что-то с этим экспериментом не так. Сейчас же, когда вы это рассказали, моя интуиция буквально вопит о том, что Вы правы. Еще раз, чем, Вы говорите, все закончилось?
— Они влетели в какую-то звезду…
Токмаков раздраженно кивнул.
— Альдебаран. Баранам, которые все это рассчитывали, видимо, захотелось о родине вспомнить. Ну или о родственниках. Иначе сложно объяснить, зачем требуется переться именно в созвездие Тельца. Впрочем, извините, я отвлекся. Вы сейчас свободны?
— Да, вся моя работа пока что автономна, если что, мой помощник…
— Отлично. Пойдемте разбираться с этой ситуацией. Это действительно серьезно.
Конец этого дня и весь следующий день Леонид ходил следом за академиком. Токмаков ругался с учеными, заставлял техника по многу раз рассказывать сон, материл людей, которые делали расчеты, лично проверял все, что смог найти. После ожесточенной перепалки с другим академиком, который курировал проект, Токмаков сплюнул прям на пол, и пошел на выход, бросив Леониду:
— Пойдемте отсюда. Мне не желают показывать все расчеты. Эти высокомерные ослы на все сто процентов уверены, что никаких ошибок быть не может. На мои аргументы, что все требуется досконально проверить, ибо ошибка даже в метр на расстоянии в 20 парсеков приводит к серьезному смещению, дебилы ничего не хотят слышать, и уверяют, что все посчитано верно. Сначала к техникам, потом к начальнику «Циолковского».
Они стояли в коридоре. Академик громовым голосом выговаривал главному инженеру проекта, который выражал своей позой усталость и непоколебимую уверенность:
— Я еще раз повторяю – вы обязаны, черт возьми, проверить каждую щель в приборах и до миллиметра их выверить, а также проверить, мать вашу, на исправность…
— Да не беспокойтесь вы так, все идет отлично. Оборудование защищено от человеческого фактора…
Токмаков ядовито поинтересовался:
— А давно у нас в техобслуживании работают обезьяны? Сколько бананов у вас ушло?
Инженер стушевался.
— Какие бананы? Вы о чем?
— Если вы говорите, что оборудование защищено от человеческого фактора, то техническое обслуживание у вас проводится макаками! Впрочем, вы знаете, это отличнейшая идея. Сколько я работал с техобслуживанием, они ничем от обезьян не отличаются. Зато теперь можно зарплату не платить – банан выдал и свободен. Но раз у вас там не обезьяны, по вашим активным возражениям, то пните каждую из этих собак под сраку, а то я хорошо помню их отношение к работе. Те еще скоты. Я понятно выразился?
Главный инженер вытянулся во фронт. Леонид почувствовал непреодолимое желание последовать его примеру.
— Так точно!
— Выполнять!
Токмаков отвернулся от совершенно истерзанного мужчины и бросил Леониду:
— К начальнику.
В кабинете начальника академик разорялся в разы больше. Он материл ученых, рабочих, инженеров, работников космодрома и станций корректировки так, что, казалось, дрожат стекла, рассчитанные на взлет и посадку ракет и планетолетов.
— Если вы где-то накосячите, и произойдет авария, ни о каком прогрессе не может идти речи. Вы понимаете, что вы уже не бездушные железяки в космос запускаете, а живых людей? Если что-то пойдет не так, ваши долбанные рожи будут висеть в сортире. Если что-то пойдет через жопу, то всю это программу можно будет выкинуть в помойку, и вас самих – в том числе. Вы, сын собаки, это понимаете? Да весь путь, который был проделан – окажется совершенно бессмысленным и нафиг никому не нужным. Потому что вы – пид****…
Начальник космодрома отвечал неизменно односложно и совершенно ни о чем не беспокоился, чем раздражал Токмакова еще сильнее. Академик ходил по кабинету, размахивал руками, и был готов уже швыряться предметами, когда начальник «Циолковского» внезапно пошел на попятную.
— Хорошо, я учту все Ваши замечания. Лично. В случае каких-то несостыковок или ошибок я отложу полет на несколько месяцев.
Токмаков остановился с поднятыми руками, ладони которых были сжаты в кулак. После раздумий он опустил их.
— Сразу бы так. И со всеми. А то пока не начнешь разносить все к чертям собачьим, все уверены, что все распрекрасно. Ироды.
Академик уже собирался уходить, когда начальник космодрома окликнул его:
— Только Вы, будьте так любезны, не ведите себя во время запуска. К нам приедет Премьер-министр, который будет следить за успехами…
Токмаков зарычал, подавился воздухом, после чего резко развернулся и с такой силой хлопнул дверью, что по ней пошли трещины. Начальник вздохнул, и сказал, обращаясь к Леониду:
— Вот он почти всегда такой. С ним совершенно невозможно работать. Если бы не его навыки и регалии…
Дверь снова была выбита. Совершенно разъяренный Токмаков буквально залетел внутрь с криком:
— Че расселся, жирдяй? Документы и оборудование проверять. БЕГОМ! Я с тобой пойду, лично проконтролирую. Знаю я вашу породу, псин подзаборных. Если я неправ, и все прекрасно, то я завтра при всех принесу свои извинения. Но если мы найдем хоть одну ошибку…
Начальник космодрома, уже вылетевший из-за стола, и растерянно смотрящий сверху вниз на Токмакова, спросил:
— Да в чем дело? Что вы так нервничаете и беснуетесь?
Токмаков посмотрел на него исподлобья.
— Это интуиция.
— Всего-то? Господи, весь этот дурдом из-за каких-то предчувствий…
— Я бывший капитан межзвездного корабля. Интуиция в наших делах – вещь абсолютно незаменимая. Она ни разу – слышите, скотина? – ни разу меня не подводила. А тут чуйка вопит благим матом не только у меня, – академик указал на Леонида. После чего обратился уже к нему: - А Вы езжайте домой, наверное. Хватит с Вас нервов на сегодня. Завтра нам еще предстоит тяжелый день.
Главный техник лунного космодрома «Циолковский» Леонид Викторович Афанасьев стоял перед экраном и наблюдал за запуском новейшего планетолета, который испытывал модель нового гипер-привода.
Рядом стоял Токмаков, ворча на всех подряд. Он до сих пор с ругательствами окликал всех, кто был в зале и проверяя каждую секунду, каждую деталь. Премьер-министр, сидящий в кресле позади них, взирал на Токмакова с все возрастающим неодобрением. В конце концов он не выдержал:
— Что вы себе позволяете в присутствии высокопоставленного лица?
Токмаков угрюмо оглянулся, после чего хоть и тихо, но твердо ответил:
— Последние проверки перед запуском себе позволяю. А что в такой форме – так иначе эти кретины работать не будут.
Премьер-министр подавился воздухом. Девушка помощница, стоявшая подле него, наклонилась к нему и вполголоса начала объяснять министру, что из себя представляет Токмаков. Леонид услышал краем уха:
— Это академик Токмаков, в прошлом знаменитый планетолетчик, который одним из первых пересек Солнечную Систему, а также побывал за ее пределами. Первый звездолетчик-ученый, контролировал работу институтов за пределами Земли. Десять лет назад ушел с поста капитана и пошел работать наставником в институт подготовки пилотов, здесь присутствует как…
— А как он с таким характером наставником то стал?
— По рекомендациям своей команды, ректора Каманина, профессора Титова и некоторых других.
«Видимо, ошибки они не нашли, раз Токмаков настолько сдержан в своем поведении» - подумалось Леониду. Но от этой мысли совершенно не полегчало. Он был очень напряжен.
Пальцы Леонида вцепились в перила с такой силой, что побелели, но он не замечал этого. Беспокойство все не оставляло Леонида. Вот планетолет взлетает с поверхности. Вот штурман проводит вычисления и вводит данные в бортовой компьютер. Вот он по команде капитана поворачивает рычаг…
Леонид закрыл глаза. Его ждали целых десять томительных секунд. Десять секунд, за которые решится судьба его сестры. Они длились невыносимо долго. И через десять секунд по глазам ударила яркая вспышка, а в ушах раздался все тот же крик, который он слышал во сне.
Леонид открыл глаза. Экран был абсолютно черным. В зале была полнейшая тишина. И тут тишину прорезал твердый, отдающий металлом голос Токмакова:
— Поздравляю вас всех, господа. Вы о-бо-срались.
После чего вышел. Леонид с горечью смотрел на экран. Он знал. Он старался это предотвратить. Но злой рок все равно не одолеть.
Техник вышел на улицу и дрожащими руками достал сигарету. Недалеко от него матерился во весь голос Токмаков. Матерился так, что у сапожника уши свернулись бы в трубочку, а подростки уважительно покачали бы головой. Академик заметил дрожащего Леонида, после чего указал на лавочку рядом с собой:
— Садитесь. Простите уж меня, дурака старого. Надо было изначально этот проект под свой контроль брать. Ироды, таких людей загубили! Пилоты, техники... Я их…
— Мне казалось, что вы больше не за людей переживаете, а за прогресс.
Токмаков остановился на полуслове и взглянул на Леонида.
— Понимаете, если бы я начал говорить про людей, всем было бы насрать. Их совершенно не заботит судьба отдельных личностей. Их вообще не заботит, что там случится с людьми. Их заботит только сам факт запуска, чтобы к нему можно было примазаться. Чтобы они вошли в историю. Их и прогресс-то толком не волнует. Но начни я говорить про людей – меня бы и вовсе никто слушать не стал.
Токмаков посмотрел на здание космодрома.
— Нафиг нам люди, нафиг нам прогресс. Главное – событие, к которому можно примазаться, и потом вспоминать с достоинством. Понимаете, эти уроды воспринимают человеческую жизнь как ресурс. Восполняемый, причем. Пофигу, сколько людей умрет – бабы еще нарожают! Зато мы – на вершине цепочки. Мы господа. И мы дофига важные шишки.
Академик вновь посмотрел на Леонида.
— Впрочем, зря я это все сейчас говорю. Я очень сочувствую вашей утрате, но человека уже не вернуть, к сожалению. А знаете, что?
Он встал.
— Пойдемте. Будете учить меня пить.
Эпилог
Звезда, поглотившее дополнительное топливо, горела ярче, чем обычно. Надолго его хватить, конечно, не могло, но какие-то минуты у существ, которые находились сейчас рядом с солнцем, еще оставались.
— Создатель, а почему вы не помогли этим людям?
Мужчина, навечно застрявший между двадцати пятью и тридцатью годами, окруженный красным ореолом, задумчиво смотрел на звезду. Ему это не приносило никакого дискомфорта.
— Ты знаешь, Вано… Именно по такому пути и движется прогресс. Все достигается методом проб и ошибок. С неизбежными рисками, и подчас – смертями. Я тебе не говорил, но… Я сам стал тем, кем я есть, благодаря халатности. Обычные представители моего вида от этих людей ничем не отличаются. Совершенно. Я – представитель искусственно созданной расы.
— То есть существуют другие Создатели?
— Я не знаю, Вано. Я могу лишь догадываться. Мой мир ведь тоже откуда-то произошел? Но я ни с кем из них еще никогда не пересекался, если Создатели и существуют.
— А если эти люди смогут вывести своего Создателя?
Мужчина улыбнулся.
— Если он пойдет по моим стопам, то я буду рад собрату по несчастью. Если же он выберет другой путь… Его придется уничтожить.
Мужчина неопределенного возраста и мальчик смотрели на звезду.
— Пойдем, Вано. Это не единственные существа в моей вселенной.
Пара существ исчезла. Осталась только дожирающая остатки искусственного топлива звезда со смешным названием. Но через несколько минут и она вернулась к своему естественному состоянию.
В общем, как-то так. Что касается Создателя - это человек из нашего мира, который стал таковым в результате одного довольно громкого происшествия. Он действительно создал этот мир. Про него тоже есть отдельная повесть, но я ее еще буду менять, вероятно, так что сложно что-то точно сказать.
Вано - ученик Создателя, который уже из этой искусственной вселенной, хоть к этой планете он никакого отношения не имеет. Про него также есть отдельный рассказ.
Iosif Stalin (2) 
mirrorobjects 27 Apr 2024 в 05:17Сообщений: 7 27 Apr 2024 в 05:17
